На всякий случай, сразу оговорюсь, что в дальнейшем имею в виду только партии top'ы Мск и партии "с отключенной командой V" Саргоны. Все остальные партии, в которых нет альянсов (dga*, team*, robot* и т. п.) из рассмотрения исключаются, пусть о них в другой статье пишут ;-).

Как и любые другие, интересующие нас игры начинаются со СТАРТА. Тут все совершенно обычно. Споры за планеты, начальные войны, первый передел проходят точно так же как и в галактике с альянсами: сон ,договора, нарушения, войны один на один и запинывания толпой и т. д. и т. п. До конца еще далеко, об отсутствии V никто не вспоминает и отличить игру от обычной фактически невозможно. Первые характерные особенности проявляются на примерно 30-ом ходу (из расчета трехпланетки, 25-40 игроков, без замедления технологий),

когда уже начинается СЕРЕДИНА игры. Миттельшпиль принципиально отличается от дебюта одной-единственной деталью: большинство игроков уже думает о финале. Из этой детали есть два следствия: 1) никто не хочет воевать, побеждать-то предстоит одному, на союзнике не вылезти, потери неприемлимы; 2) с лидерами все-таки воюют (естественно не в одиночку ;-) ), причем чаще, чем в стандартных регулярках. Видимо, сказывается опыт top2 (кто не читал статьи Грега?!), кроме того, часто кажется, что "дальше будет еще хуже" и лучше затоптать лидера немедленно.

Постепенное выпадение рас продолжается уже ощутимо дольше, чем обычно и очередную критическую отметку переходит ходу на 60-ом. На карте остается 4-5 рас, все начинают не просто думать о финале, но и пытаться его организовать. Это КОНЕЦ игры. То, что в обычных партиях обозначается словом Армагедон, здесь отсутствует как класс. Вместо быстрого сноса всего и вся, оставшиеся в живых вяло пережевывают друг друга. Большинство войн ведется по схеме: двое(трое) напали на лидера, ощутимо его побомбили, испугались того, кто вышел на первое место, и сразу замирились со старой жертвой. Умирают же обычно расы, которые устали от десятков ходов таких маневров и либо засыпают, либо прекращают следить за обстановкой и/или разумно рулить. Но таких немного - партию-то уже жалко к 100-му ходу ;-) Потому число участников уменьшается очень медленно и строчку GAME OVER приходится ждать очень-очень долго.

Когда после всей эпопеи в живых остается один - это ФИНАЛ. Наблюдали это зрелище очень немногие: на Москве закончились только два топа, а первая из таких игр на Саргоне (dg213) еще идет. Так что смотрите сами :-).

О стандартной тактике:
Соотношение техи/масса флота сильно перегнуто в сторону железа - ведь в раслисте нельзя светиться ни при каких обстоятельствах.
К концу игры надо иметь МНОГО оборонительного флота - в случае чего Ваш вынос затянется, а значит и не будет доведен до конца.
В конце совершенно не имеет значения позиция в рейтинге: отстоя добивать скорее всего не будут, а вот на лидера обязательно наедут и вмногером, так что все равно все скоро поменяются местами :-)
Самое главное - никогда в них не записываться: 120 ходов это нормально для разгара игры без V, но совершенно ненормально для большинства ее участников.
Подумайте, нормально ли это для Вас? ;-)

Кто сказал, что пятница 13-го - неудачный день? Сегодня Asweepay поймали вражеский флот, а это значит - кроссбомбинга не будет. Будет просто бомбинг и вынос врага, а там и до победы в одиночку рукой подать. В эту пятницу Сухарь, как его называли друзья, пойдёт... А впрочем, неважно, куда он пойдёт. Да Сухарь и сам не знал. Наверное, сначала сходит спросить у админов, почему сеть во всём районе вдруг упала, а потом купит себе Pepsi (спиртного он на дух не переносит) и вернётся домой писать приказ. С такими мыслями Сухарь подошёл к лифту и нажал кнопку вызова. В наушниках приёмника раздавался сдавленный голос Marilyn Manson:

Anyone will suffer now
Anyone will suffer now
Everyone will suffer now
Everyone will suffer now!..

Странные вещи крутят теперь по радио. Раньше всё попсу ставили, а теперь - вот что. Может, что получше будет? Он решил подождать следующего трека.
Когда лифт подошёл и раскрылись двери, в ноздри Сухарю ударил запах чьих-то испражнений, сигаретного дыма, гари. Пол был мокрым от мочи, но Сухарь давно привык к лифтам в своём доме и, правда, не без неприязни, окунулся в этот смрад. За ним в лифт вошёл незнакомый человек среднего роста, в... А какая разница, как он был одет? Ну там, джинсы, сапоги, куртка - всё как у обычных людей, не на что обращать внимание. Кроме взгляда - колючего, неприятного, насквозь тебя видящего взгляда. Ну так в глаза можно и не глядеть, если неприятно. Незнакомец нажал ещё недоплавленную кнопку "1" и лифт начал опускаться вниз. Ехать ему ещё семь этажей.
"Это ж надо, какая рожа" - подумалось Сухарю. Он попытался незаметно посмотреть на "рожу" и обнаружил, что он смотрит прямо на Сухаря и неприятно так улыбается. Прямо мерзко как-то. Сухарю сделалось жутко, он отвёл взгляд на закопчёный потолок и не успел заметить, как рожа нажал полуобгоревшую красную кнопку "Стоп". Лифт успел проехать три этажа, как вдруг его тряхнуло и он остановился.

- Что, неужели лифт сломался? - Сухарю сделалось совсем жутко, когда он представил, как просидит с этим неприятным человеком несколько часов в засраном лифте. Конечно же, он вдобавок перепачкается. В наушниках звучал истошный крик, заканчивался трек Marilyn Manson:

You can't save yourself
You can't save yourself
You can't save yourself
You can't save yourself!..

Вместо ответа попутчик и товарищ по несчастью выхватил из-за пазухи молоток и с всё той же улыбкой принялся им охаживать Сухаря. В плечо, в голову, в грудь, в руку, в руку, опять в руку, в ногу, ещё раз в ногу, в бок, в голову. Может, Сухарь бы и смог противостоять, будь он года на четыре старше. Теперь ему оставалось упасть спиной прямо в грязь и закрываться сломанными и раздробленными руками. Было очень больно. Сухарь никогда и не думал, что бывает так больно. Он пытался кричать, но предусмотрительный маньяк пнул его сапогом в солнечное сплетение, так что нельзя было вдохнуть и выдохнуть. Сухарь из-за боли даже не понял, что скоро умрёт. Затуманенным взором он ещё успел увидеть, как от живота до горла тянется глубокая рваная рана, как бьётся на полу лифта его собственное сердце...

Боль. Сухарь находился внутри живого сгустка боли. Сгусток был осязаемым и даже разумным. Ничего не осталось кроме этого странного организма, да и было ли вообще что-нибудь раньше?.. Безусловно нет. Только живая, плотная боль.
Вдруг в сознание ворвалась ненависть и вытеснила боль. Пришёл Враг, которого нужно, необходимо уничтожить, иначе смысла в жизни нет! Сухарь, вернее, нынешнее его воплощение, набирая скорость, помчалось к Врагу, чтобы его уничтожить...
Пустота. Темнота.

Маньяк, так как именно такой ник он себе выбрал несколько лет назад, убил последнего в комнате черепа из шотгана. Админы наладили сетку и теперь можно не играть одному в DOOM-II. Маньяку нравилось убивать. Час назад он убил и поджёг какого-то пацана в лифте. Это было лучше, чем убивать тупых компьютерных монстров, гораздо приятнее и реальнее. Он улыбнулся точно так же, как в лифте.

Размышляя о том, пойдёт ли он убивать завтра, Маньяк положил компакт-диск в проигрыватель. Выбрал Marilyn Manson, трек Suicide Snowman и сохранил игру. В наушниках приятно звучал голос:

If I had time to kill the world, I'd try...

При пожаре в доме, где жил Сухарь погибло 74 человека из-за того, что взорвался газ.
Asweepay проспали следующий ход. Плюс получит кто-то другой, ему повезло. Кто сказал, что пятница 13-го - неудачный день?

КОНЕЦ

Примечание: Сгусток боли - ни что иное, как Pain Elemental из DOOM-II. Это летающий монстр, который плюётся огненными черепами. Огненный череп - это Lost Soul.

--
Да прибудет Смерть в деяниях Ваших!

-Твою мать, ты что, уснул, Сорби???
-Да пошел ты, Мак, у меня:
:::::::::::::::::::::::
:::::::::::::::::::::::
:::::::::::::::::::::::

-Перфоратор один, отвечайте. ОТВЕЧАЙТЕ, вас вызывает база, отвечайте, что у вас происходит???
Вошедший капитан спокойно сказал:
-Оставьте, лейтенант, весь сектор чист, там ничего не осталось, никого не осталось, все погибли, оставьте:
Лейтенант не слушал:
-Отвечайте, перфоратор один, отвечайте. База вас не слышит, отвечайте!!! , - срываясь на крик, он просто орал в микрофон.
-Вы не понимаете, Мак Прайс мой брат. Больше у меня никого нет: Перфоратор один отвечайте, перфоратор один: Мааааак, ответь, где ты???: Суки, да они просто-напросто заманили их в ловушку. Капитан, отдайте приказ, что бы стартовало подкрепление, вы не можете их там оставить. Против них же целая армия: вы не можете их бросить:
Капитан сжал плечо своего подчиненного, заглянул ему в глаза и спокойно сказал:
-Там никого нет, НЕТ, сектор чист, они все погибли, твой брат погиб, приди в себя лейтенант, это война:

Слова капитана до сих пор стоят у меня в ушах. Я помню интонацию его голоса, я помню выражение его глаз.

2.

Первый день как я, Дан Крит, прибыл на окраинную планету, что бы составить отчет, а точнее просто написать некролог этого маленького, невзрачного, богом забытого космического поста, который является последним вооруженным формированием на пути к Внутреннему Альянсу Планет.

3.

День первый.
Первый день моего пребывания был очень напряженным, так как пост потерял большую часть защитных орудий и почти половину звездолётов. Мне тоже много досталось, меня постоянно переводили из одного здания в другое, из одной шахты в другую и в конце концов привели в место, где буду под присмотром, но и не буду отвлекать людей от работы, в рубку.
Передачу всего разговора в пункте управления я сам слышал и старался не упустить ни единого слова, которое там прозвучало. Лейтенант, который дежурил в этот день, потерял на своих глазах последнего родного человека - брата. Капитан, который мне по началу совершенно был отвратителен и казавшийся просто черствым, старым воякой, был серьезен больше обычного. Только позже я узнал, что ситуация, которая произошла с его помощником в этот день, была ему очень понятна как никому: несколько лет вот точно так же он потерял отца. Теперь рана вновь раскрылась и память о былом не давала покоя. Груб же он был потому, что солдат должен выполнять то, что ему поручено независимо от обстоятельств, а иначе жертв будет еще больше.

4.

После боя весь персонал не расслаблялся ни на минуту, все ждали, что будет дальше. Продолжит ли враг наступление на теперь уже почти беззащитную планетку или все же какое-то время переждет для накопления сил.
Противник подозрительно молчал и даже не отвечал на запросы на любых частотах.
Так прошло несколько часов, двигатели звездолетов постоянно оставались включенными, что очень раздражало, так как гул стоял неимоверный и многие считали, что уж лучше вой сирен и непрекращающиеся взрывы пусть звучат, нежели вот так бесцельно, а еще к тому же очень неприятно просто так прослушивать эту какофонию.

5.

В 00:41 минуту второго дня капитан, слава ему, приказал отключить двигатели наибольшего количества кораблей, а оставить работать только те, которые находились вне досягаемости человеческого слуха. А все потому, что поступила информация: параллельно эскадра, которая напала на наши подразделения, захватила еще один пост и начала там проводить рекогносцировку , что давало нам небольшое преимущество во времени для сбора или починки не хватающих орудий. Теперь люди немного успокоились и принялись за дело без видимого страха перед нападением врага. У всех была тайная надежда, что вот-вот должно придти подкрепление с внутренних планет, все надеялись, что их не бросят на произвол судьбы:

6.

Немного поспав, где-то до 5:30, я вышел из каюты и пошел на шум в нижних отсеках базы или как все называли ее здесь, Земли. Дойдя да источника, я понял, что это не шум двигателей, которые все же находились на верхней палубе и не турбины жизнеобеспечения.
Войдя в помещение, которое предназначалось для хранения малых звездолетов, на меня пахнуло таким перегаром, что тут этого я никак не мог ожидать. Что-то случилось со всем персоналом. Все происходящее больше походило на поминки, чем на празднование победы.
Откуда-то слева на меня шагнул здоровенный парень в костюме пилота, который едва стоял на ногах, так его развезло. От неожиданности я аж приготовился к худшему - придется еще и здесь вспоминать уроки боевого мастерства, как я делал в прошлой своей миссии на одной из планет серии 190. Но с первых же слов здоровяка я понял, что он даже и не хотел повздорить, а свое резкое появление объяснил тем, что я единственный, кто не в курсе последних событий:
-Представляешь, эти уроды нас бросили. Они просто не хотят верить, что наш пост еще существует, что вообще функционируем. Эти козлы из Альянса говорят, что мы - это не мы, а кто-то с нашей базы, типа враг, посылает SOS, типа ихние кораблики, блин, заманивает в ловушку. То есть мы здесь в полной заднице, понимаешь.
Теперь я понял, что бос моего агентства мне хотел сказать: он не берет на себя ответственность, посылая меня сюда, то есть, если со мной что-нибудь случится, то об этом никто кроме меня и не узнает. Вот тебе и прилетел для рядового отчета, вот и проявил инициативу.
-Так вот и я говорю ,- продолжал здоровяк, - эти козлы из Альянса просто умыли руки и теперь нас знать не знают, вот мудаки ,- последнее слово он произнес с особенным смаком, но без наслаждения. -Тут уже ничего не поделаешь, а на ту помощи, на которую мы рассчитывали, так это все сказки, никто нас спасать не прилетит, боятся потерять корабли; а то, что мы тут подохнем как собаки, так им на это наплевать и растереть. Так что отдыхай и не заботься о завтрашнем дне, его просто не будет.
Парень, отойдя от меня, направился к ,сооруженной наскоро, барной стойке и без вопросов достал бутылку какой-то темной жидкости: На дальнейшее я не стал смотреть, а поторопился в капитанскую каюту, время-то раннее, так что я хотел еще застать капитана в койке, но видать недооценил его, как и в первый раз. Он был уже в рубке и что-то обсуждал со своими подчиненными. Заметив меня, он прекратил какие-либо разговоры и постарался убраться с моих глаз. Видно было, что он не хочет разговаривать со мной на так меня интересующую тему. Все же мне пришлось его немного преследовать по не такой уж маленькой комнате управления. В конце концов, мы встретились лоб в лоб и тут уже он не мог отвертеться. Но разговор, что меня поразило, он начал первым:
-Мне не приятно вам сообщить, но мы в :
-Мы в полном дерьме, не так ли? ,- помог я ему.
-Да, можно и так сказать. У нас проблемы со связью, сломался основной передатчик и мы подключили запасной, но на нем нет декодера и нам приходится посылать информацию Внутреннему Альянсу Планет открытым текстом, а этим : , как бы вам сказать, чиновничкам там просто и на ум не придет, что у нас тут не просто проблемы, а мы погибнем в ближайшие сроки.
-Каковы же эти сроки? ,- не замедлил я с вопросом.
-Около недели, но может и меньше.
-А послать нельзя самый легкий звездолет с максимальным движком?
-Нет, нельзя, так как противник перехватывает любой корабль. Мы пробовали и только потеряли людей. Мы вроде бы как окружены:
Я видел, что капитан что-то не договаривает. Я не стал теряться в догадках, а просто спросил:
-Что значит "вроде"?
-У нас есть только пространство в открытый космос, а к Альянсу нам не прорваться - мало кораблей, да и по мощности во многом уступаем врагу:

7.

Я не верил своим ушам. Еще каких-то двадцать часов я спокойно попивал свой кофе, в своей квартире, на своей планете под настоящим именем Земля. У меня была собака, за которой я попросил присмотреть мою соседку на время моего "недолгого" отъезда. Моя жизнь протекала спокойно и размеренно. Периодические полеты на дальние спокойные планеты с исследованиями культур различных рас, конечно со своими приключениями, но, а теперь все пошло прахом. ВСЕ теперь не имеет смысла, так как в любой момент эту чертову планету могут просто снести несколько крейсерских кораблей противника и они даже не заметят, сколько они уничтожили жизней. Мне стало нехорошо, от мысли, что сколько бы я еще мог бы сделать в свои двадцать семь, но не сделаю, так как мою талантливую журналистскую задницу тут оставят гнить только из-за того, что передатчик не работает и никто не хочет знать, что я существую. Да плевать мне на всю эту базу со всеми ее проблемами. Вот что будет со мной, вот это вопрос:

8.

Я спустился опять на уровень, где все что-то пили и ели без меры: В голове звучал один вопрос: "А что же дальше???". Я не мог так этого просо оставить, я не мог просто так сидеть и ждать, что меня тут вот так вот уничтожат. Нет, этого не может быть, надо что-то сделать, что-то предпринять. Когда я вернулся в то заведение, представлявшее из себя что-то вроде бара, трезвых я почти не нашел, вот только лейтенант тот молодой, который потерял брата, привлек мое внимание. Он сидел на большой тубе с проводами и даже не прикоснулся к своему стакану: Мне его было немного жаль, но я не знал, что такое терять близких и мне оставалось только сочувствовать. Он не сразу ответил мне, а только посмотрел сквозь меня и опять уставился в, только ему понятную точку. Я тронул его за плечо и повторил свой вопрос:
-Извини, приятель, может я могу чем-нибудь тебе помочь?
Он, видать, не понял, чем я ему помогу даже если захочу, хотя и я толком не знал, но что-то сказать надо было:
-Хммм: Принесите лучше что-нибудь покрепче, а то мое пиво выдохлось, да и пора выпить:
Через минуту я вернулся.
-Давай выпьем за тех, кого с нами нет теперь, - предложил он.
Я не стал что-то добавлять и залпом опрокинул стакан, мне тоже от представившихся перспектив было не лучше. Да и пить я так и не бросил после последнего полета. А все нервы. Я закурил и предложил сигарету Стиву. Так он представился, пожав мою руку. Он был совсем еще пацаном лет девятнадцати, но видать, что его жизнь покрутила и меньше двадцати пяти не дашь.
-Что теперь делать?, - начал издалека, еще не зная, что у меня зародился, где-то в глубине план.
-Да ничего, теперь осталось только всем напиться и даже не думать, что же все-таки из этого выйдет, так как ничего хорошего ждать все равно не придется. Это я уж точно знаю, потому что слышал разговор капитана с его помощником. Капитан сказал, что орудия все не починить, а о новых и речи быть не может. Флот же наш не придет, так как мы уже легенда, нас просто нет на карте. Центр считает, что мы или захвачены, или уничтожены, а эта планетка посадочный пункт у врага, - он опять налил и выпил.
-А что если уйти в космос?, - спросил я.
-Как это, в космос?, - он не сразу понял моего вопроса. - Совсем что ли свихнулся? Это же тебе не просто "в космос", а топлива не хватит, на чем ты потом полетишь, а? Так и будешь болтаться в дроне по необъятным просторам вселенной?
-А возможности, что нас подберут, нет?
-Подберут? Нееет, это исключено только по тому, что наши патрули там больше не появляются, им их шкуры тоже дороги. Так что давай закроем эту бессмысленную тему.
-Но ведь и здесь оставаться нельзя, рано или поздно все здесь превратится в прах. Ты же это сам прекрасно понимаешь. А сидеть и просто ждать смерти так нельзя.
-У тебя есть предложения поразумнее, чем просто свалить в открытый космос или все-таки ты не выкинешь эту идею и продолжишь тут мусолить то, что не сможешь закончить, а?
Парень меня задел за живое - я всегда доводил начатое дело и сейчас был почему-то уверен, что моя затея выгорит и все может получиться, только главное это всё правильно спланировать и найти хоть кого-нибудь в поддержку моего плана. Мне надо было убедить как-то своего собеседника, что есть еще спасение и, что со смертью близкого человека еще жизнь не кончается. Но пока у меня не было никаких мыслей и в этом раунде я проиграл. Но ничего, я так просто не сдамся.
-Нет, но что-нибудь придумать можно, ведь должен быть выход и я его найду. А пока давай выпьем и что б этим тыловым сволочам хреново стало при мысли, что мы еще живы.
Пили мы еще часов до 17:00, а потом я решил все-таки поразмыслить над своим планом. Но как только моя голова коснулась подушки, я моментально отключился.

9.

Мне снилось, как земля подо мной начинает разрываться, все куда-то бегут, кого-то заваливает кусками рушащихся зданий, слышаться стоны и крики, вокруг только боль, боль и ничего кроме боли. Я даже начал её ощущать всей кожей, всем своим существом. Хотелось убежать, спрятаться, убраться подальше от этого смертельного места, но все вокруг было одинаково. Куда бы я ни бежал, как бы не закрывал уши, все равно я слышал крики умирающих, стоны и плач раненых. Все начало куда-то уплывать, мне показалось, что я начал сходить с ума и что моя нервная система все-таки этого не выдержала, но я проснулся.
Перед моими глазами еще стояли образы страха и боли. Мне было жутко не по себе. В комнате было неимоверно жарко и я решил немного прогуляться, что бы проветрить мозги и наконец обдумать план действий. Как ни странно, но на улице еще стояла ночь, а взглянув на часы, я понял, что проспал около пяти часов. Небо было на столько прекрасным, что на секунду я даже забыл о своем кошмаре, но не увидев ни одного знакомого созвездия, воспоминания о сне вернулись ко мне. Надо было дало делать, а не прохлаждаться. Прохаживаясь по внутреннему дворику, я все обдумывал план спасения. Да, что-то вчера вертелось в уме, но я это напрасно забросил и вот теперь не мог вспомнить...
-Открытый космос, открытый космос, -сам себе я повторял эту фразу уже сотню раз и каждый раз, как будто приближался к заветной цели. Что-то вчера я в этом нашел:
Я остановился, словно пораженный молнией.
-Точно, -выкрикнул я, -теперь есть надежда.
Тут я понял, что стою посреди жилого блока, а еще нет и четырех утра.
-Упс, сори, -сказал я сам себе и поспешил к себе додумывать то, на что еще вчера мне рассмеялись в лицо. Зайдя в комнату, я нашарил сигареты в рюкзаке и закурил. Я так всегда делал, когда о чем-то важном думал или очень сильно нервничал. И вот теперь, расхаживая по комнате, я дымил одну за другой. Сам с собой разговаривал и сам себя убеждал, сам себе противоречил и пытался как-нибудь подумать с другой стороны на свой план, но пока все выходило гладко. С чувством хоть какого-нибудь спокойствия я лег на кровать и закрыл глаза, все прорабатывая план спасения.

10.

К семи у меня сложился определенный план и теперь я должен был его согласовать с начальством, но сначала мне надо было найти сторонников-пилотов. Так как мне необходимы были в моем плане асы, то я сразу направился к Стиву. Как только я вошел в его комнату, я задал вопрос: "Кто лучше всех летает на этом посту?". Стив, продирая глаза, "послал" меня, мягко говоря, на край вселенной и завалился обратно спать. Я не стал его тормошить, а просто сел и начал рассказывать свой план. Его реакция напоминала черепаху, он медленно выполз из под одеяла уже с раскрытыми глазами, при чем они были величиной с бильярдный шар. Он не произнес даже слова во время моего повествования, только когда я сказал, что вот таков мой план, он выдавил из себя нечто не членораздельное, что-то вроде: "Ни хрена себе!".